Животноводство является основной темой публикаций «Модерн фермы». Мы внимательно следим за тем, что происходит в этой отрасли сельского хозяйства в нашей стране и за рубежом, какие появляются методы, ветеринарные препараты, технологии, законодательные инициативы. Но больше всего нас интересуют люди, которые занимаются животноводческой деятельностью. Те, кто трудится на земле, растит, хлопочет, ухаживает, кормит, лечит, пасёт и доит, чтобы производить вкусные, качественные, полезные продукты. И мы каждый раз радуемся, если предоставляется возможность познакомиться с ними поближе, пообщаться, узнать чем и как живут фермеры-животноводы. Такие встречи позволяют понять, что их беспокоит, что даёт силы, вселяет оптимизм, какие у тружеников проблемы и успехи.
НАСТОЯЩЕЕ. С ФЕРМЫ
Мы — Сергей и Ирина, у нас небольшая ферма под Выборгом. Содержим коров, свинок и птицу, выращиваем овощи. Молоко коровье, творог, сметана и масло, картошка, морковь, капуста и свекла, цыплята-бройлеры и яйцо — всё самое настоящее и натуральное. А ещё мы предлагаем мясо и копчения, домашние заготовки. Привозим продукты в Санкт-Петербург. Делаем всё с душой, как самым близким!
Так обращается на страничке группы ВКонтакте к своим уже имеющимся и потенциальным покупателям дружная и неунывающая семья фермеров, чьё небольшое хозяйство находится в Гончаровском сельском поселении Ленинградской области. Ферма Ирины и Сергея на хуторе Залесье под Выборгом производит натуральную и экологически чистую продукцию, которую они привозят на реализацию в Санкт-Петербург или доставляют в пригороды (Рощино, Зеленогорск, Солнечное, Сестрорецк). Социальная сеть — это и есть их рынок сбыта, где на качественные продукты всегда находятся покупатели.
«Модерн ферма» встретилась и побеседовала с этой трудолюбивой семейной парой. Разговор получился душевным, откровенным, без прикрас. Таким же содержательным и настоящим, как ассортимент Ирины и Сергея.
«Модерн ферма» встретилась и побеседовала с этой трудолюбивой семейной парой. Разговор получился душевным, откровенным, без прикрас. Таким же содержательным и настоящим, как ассортимент Ирины и Сергея.
Расскажите, пожалуйста, как всё началось. Как вы к этому пришли?
Сергей: Мы работали в Петербурге на хороших должностях. Жили в своём доме. В какой-то момент жена пришла и сказала — есть такая птичка, перепёлка называется. Я три штучки заведу — будут у нас каждый день перепелиные яички. Ну попробуй, говорю.
Ирина: Потом мне стало интересно — как вывести из яйца птенчика. Но когда у нас стало 200 перепёлок, мы поняли что это полный капец. И решили, что перепёлки, это глупо — надо заводить кур. И завели. А потом мы вспомнили, что ещё не женаты и решили поженится. И на свадьбу нам подарили свинью. Это, конечно, был мини-пиг. Но позже он стал весить 60 килограмм. А потом и коровы появились. Но у нас был ИЖС (индивидуальное жилищное строительство), а там нельзя. Начали понимать, что нам не комфортно. Места рядом с Питером. Это, конечно, проще в плане сбыта, но неудобно для содержания. Коровы вынуждены быть постоянно в коровнике. Даже при наличии территории для выгула, получалось, что места мало.
Сергей: Сначала мы это место покупали для военно-исторической реконструкции. По Великой Отечественной войне. Я этим плотно занимался. Конечно, мы начали без опыта. Конечно, сделали много ошибок, которые сейчас бы уже не совершили. Мы продали все, что у нас было — дом, квартиру. Всё вложили сюда.
Ирина: Потом мне стало интересно — как вывести из яйца птенчика. Но когда у нас стало 200 перепёлок, мы поняли что это полный капец. И решили, что перепёлки, это глупо — надо заводить кур. И завели. А потом мы вспомнили, что ещё не женаты и решили поженится. И на свадьбу нам подарили свинью. Это, конечно, был мини-пиг. Но позже он стал весить 60 килограмм. А потом и коровы появились. Но у нас был ИЖС (индивидуальное жилищное строительство), а там нельзя. Начали понимать, что нам не комфортно. Места рядом с Питером. Это, конечно, проще в плане сбыта, но неудобно для содержания. Коровы вынуждены быть постоянно в коровнике. Даже при наличии территории для выгула, получалось, что места мало.
Сергей: Сначала мы это место покупали для военно-исторической реконструкции. По Великой Отечественной войне. Я этим плотно занимался. Конечно, мы начали без опыта. Конечно, сделали много ошибок, которые сейчас бы уже не совершили. Мы продали все, что у нас было — дом, квартиру. Всё вложили сюда.
А помощники у вас были? Или не брали?
Сергей: Мы брали, было шестеро. К сожалению, люди сюда приезжают, как на дачу. Они не предполагают таких объемов работы. Да и работать не умеют.
Ирина: Ни зарплата хорошая не помогает, ничего. Можно и мигрантов найти, но над ними стоять надо. Был у нас один работник и мы тогда заметили, что молодая корова Зара стала вдруг пугаться человека. Раньше такого ни разу не происходило. А тут видим — что-то с коровой не то. Сергей просто шляпу поправляет, а Зара шарахается. Тут особо высокой зарплаты на сельхозку нет. Мы готовы платить по шестьдесят тысяч, но человек должен понимать, как к корове подойти, как копыта ей почистить. Таких людей очень мало.
Как вашим питомцам живётся на свободном выпасе?
Ирина: Вот недавно нам привезли двух новых коров. Зимой животные сами почти не гуляют, больше стоят в коровнике. А в апреле-мае начали выходить. Пошла травка. Наши коровы: «О, трава! Хрум-хрум-хрум». А эти две новенькие стоят: «Это как?» Говорим им: «Давайте ешьте», а они: «Му-у-у, а где сено?» Два дня мучались и только на третий сообразили, что такое трава. У нас ведь сейчас всё открыто — выходи и заходи, когда хочешь. Мы сначала переживали из-за дойки. Думали-гадали — как же мы их будем звать? А они сами приходят, вообще никаких проблем. Ограждение есть. Там электропастух.
Сергей: Они на этом поле уже всё съели, надо будет переводить на другие. И здесь есть проблема. У нас 2,4 Га. Но по сути, 2 Га — это всего на одну корову. У нас 18 голов. Выходит, что нужно 36 Га. Они съедают, вытаптывают. Трава не успевает расти. Нам повезло — рядом поле свободное. Есть теоретическая возможность его оформить. Тут нам, конечно, юристы бы пригодились. Много всяких нюансов. Эти законы не федеральные, а местные. Это ложится на местную администрацию. Зависит от района очень сильно. В некоторых районах отказ полный.
Ирина: Для такого содержания на свободном выпасе требуется наличие земли, свободных полей. У нас это поле и рядом ещё одно, а потом полей нет. Дальше мы не можем. Если честно сознаться, такое содержание в какой-то мере легче. Выпустил и всё. А с другой стороны — поилки, слепни, жара. Если стоит корова целый день, так только сена ей накосить, воды налить да убрать за ней навоз и всё. А тут территория большая — её надо оградить, поилки наполнять, что-то от слепней придумать, навесы сделать. Свои моменты.
Сергей: Нам нравится такое содержание. Единственный минус, что коровы пытаются завоевать каждая свою ступень в иерархии. И иногда они дерутся. Бывает и травмируются. Лося сегодня грустная, подозреваю, что её кто-то обидел. В стойло ходят, когда хотят. Как правило, вечером. Раз в два дня я у них там убираю. Мне это и по навозу легче. При таком выгуле меня штрафовать за навоз уже не могут. И сейчас коровы чище. Зимой их чистили-чистили. Всё равно пачкаются, а сейчас сами.
Сергей: Мы брали, было шестеро. К сожалению, люди сюда приезжают, как на дачу. Они не предполагают таких объемов работы. Да и работать не умеют.
Ирина: Ни зарплата хорошая не помогает, ничего. Можно и мигрантов найти, но над ними стоять надо. Был у нас один работник и мы тогда заметили, что молодая корова Зара стала вдруг пугаться человека. Раньше такого ни разу не происходило. А тут видим — что-то с коровой не то. Сергей просто шляпу поправляет, а Зара шарахается. Тут особо высокой зарплаты на сельхозку нет. Мы готовы платить по шестьдесят тысяч, но человек должен понимать, как к корове подойти, как копыта ей почистить. Таких людей очень мало.
Как вашим питомцам живётся на свободном выпасе?
Ирина: Вот недавно нам привезли двух новых коров. Зимой животные сами почти не гуляют, больше стоят в коровнике. А в апреле-мае начали выходить. Пошла травка. Наши коровы: «О, трава! Хрум-хрум-хрум». А эти две новенькие стоят: «Это как?» Говорим им: «Давайте ешьте», а они: «Му-у-у, а где сено?» Два дня мучались и только на третий сообразили, что такое трава. У нас ведь сейчас всё открыто — выходи и заходи, когда хочешь. Мы сначала переживали из-за дойки. Думали-гадали — как же мы их будем звать? А они сами приходят, вообще никаких проблем. Ограждение есть. Там электропастух.
Сергей: Они на этом поле уже всё съели, надо будет переводить на другие. И здесь есть проблема. У нас 2,4 Га. Но по сути, 2 Га — это всего на одну корову. У нас 18 голов. Выходит, что нужно 36 Га. Они съедают, вытаптывают. Трава не успевает расти. Нам повезло — рядом поле свободное. Есть теоретическая возможность его оформить. Тут нам, конечно, юристы бы пригодились. Много всяких нюансов. Эти законы не федеральные, а местные. Это ложится на местную администрацию. Зависит от района очень сильно. В некоторых районах отказ полный.
Ирина: Для такого содержания на свободном выпасе требуется наличие земли, свободных полей. У нас это поле и рядом ещё одно, а потом полей нет. Дальше мы не можем. Если честно сознаться, такое содержание в какой-то мере легче. Выпустил и всё. А с другой стороны — поилки, слепни, жара. Если стоит корова целый день, так только сена ей накосить, воды налить да убрать за ней навоз и всё. А тут территория большая — её надо оградить, поилки наполнять, что-то от слепней придумать, навесы сделать. Свои моменты.
Сергей: Нам нравится такое содержание. Единственный минус, что коровы пытаются завоевать каждая свою ступень в иерархии. И иногда они дерутся. Бывает и травмируются. Лося сегодня грустная, подозреваю, что её кто-то обидел. В стойло ходят, когда хотят. Как правило, вечером. Раз в два дня я у них там убираю. Мне это и по навозу легче. При таком выгуле меня штрафовать за навоз уже не могут. И сейчас коровы чище. Зимой их чистили-чистили. Всё равно пачкаются, а сейчас сами.
Скажите, по вкусу молока, по удою разница чувствуется?
Ирина: Конечно! С первой травы молоко пошло жёлтое! Я тут на пробу отправляла одному человеку сметану, он говорит: «Классное масло! Я его мажу ножом». Конечно же, меняется качество продукта. Сейчас ещё трава молодая, сочная, много витаминов. И коровам лучше. Вот у нас телята есть зимние. Растут гораздо медленнее, чем апрельские. Они выпивают одинаковое количества молока, но апрельские по размеру уже почти такие же, как зимние.
Вопрос невесёлый, но всё же скажите, как у вас организован убой скота?
Сергей: Коровы умные. Всё понимают. Вот, когда вёл их на убой, они всё понимали. И я сам не смог. А возить дорого — у нас заработки не такие. Друзей приглашал. Есть друзья-охотники, они приехали и быстро всё сделали из ружья. Я против ножей, считаю, что это не гуманно, а так «бах» и всё. Это проще. Конечно, на бойнях лучше, но это дорого и у нас их очень мало. Отвезти, привезти надо.
А звери дикие тут водятся?
Сергей: Местные говорят, что опять появился волк. Это хорошо. Он лис и зайцев давит. Ещё говорят, медведь вернулся. Я пока не встречал. Его около четырёх лет вообще никто не видел. Лосей много стало. И к нам периодически заходят.
Чем своих коровок кормите?
Сергей: Кормим сеном и закупаем корма. Сена мало. У нас в этом году оно очень дорогое. Три года назад, когда мы только начинали, сено стоило около 1000 рублей за 250 килограмм. В этом году уже 1750 рубликов. И мы влетели — отдали 470 тысяч за зиму только на сено. У нас голов много, но дойных коров мало. Сейчас снова будем им сена закупать. Полей нет, чтобы самим заготавливать. В продаже имеется, но это стоит дорого, а чтобы взять у государства — таких земель практически нет. Всё уже раскуплено.
А если брать в аренду у собственников?
Сергей: У нас есть пример. Наш сосед взял в аренду 4 Га. Договорились, что он будет косить. Вспахал, корни повыдирал, заросли деревьев убрал, подготовил. Один год покосил. На следующий год хозяин приходит, говорит: «Спасибо и всего доброго!» А ведь для того, чтобы сенокос был нормальный, нужно тысяч пятьдесят вложить на один гектар. И ещё нужно подсаживать траву. Качество сена у многих местных ребят сейчас очень плохое. Никто этим не занимается. Техника убитая, старая. А коровам в рацион ещё желательны сырые корма. Я тут общался с одним фермером, так он поделился, что в его коровьем рационе 18 ингредиентов. Но сейчас он закрылся, потому что по-другому кормить не может, а так уже не по деньгам.
Что делаете с навозом?
Сергей: К нам экологи приезжали. Наказывать за навоз. Новый закон. Навозу сделали класс опасности 3 или 4. Потом, вроде как, отменили. А в прошлом году к нам приехали с предписанием, чтобы сделали навозохранилище. Оно должно быть бетонное. Пол тоже из бетона, чтобы в землю ничего не попадало. Я этот закон полностью поддерживаю. Не шучу. Но, понимаете, эту зиму мы не знали даже на что сено закупить. Были на грани. И как Вы себе представляете, чтобы я тут ещё бетоном всё заливал? Это же какие деньги!
А нет фирм, которые этот навоз собирают?
Сергей: Есть такие. Но ты сначала сам должен его положить, чтобы навоз целый год отлежался. Желательно еще чем-то накрыть. Фирмы собирают только отлежавшийся навоз. У немцев или финнов есть потрясающая программа. У них на новую ферму приезжает человек от государственных органов и привозит биогазовую установку. За то, что фермер за ней следит, ему еще денежка дополнительная падает. Если что-нибудь ломается, техник приезжает бесплатно. Установка выделяет газ, который по трубам поступает в хранилище государства, а на ферме остаётся жидкая субстанция, которую можно сразу на землю, как удобрение.
Государство вам помогает? Пользуетесь программами поддержки малых хозяйств?
Сергей: Мне помощь от государств, как таковая, даже не нужна. Вот если бы государство закупало у меня молоко, как в советские времена. По 150 рублей за литр. Других субсидий мне не нужно. У нас сейчас минимальная закупка — 24 рубля.
Как обстоит дело со сбытом продукции?
Сергей: Когда мы отвозили своё молоко на анализы, нам показывали результаты экспертизы магазинного масла. Молока там нет совсем: жиры животных, сухое молоко и немножко для вкуса что-то. А сырое молоко не нужно производителям. Надо же пригнать машину на ферму, сразу провести анализ, забрать молоко, где-то хранить — геморрой. Но люди заинтересованы в качественном молоке. Наш сезон начинается с сентября по май. Летом у нас хуже. На наше молоко жалоб нет. Наоборот, говорят, что сметана слишком жирная.
Продукты развозите сами?
Сергей: Был тут у нас с Ириной момент отчаяния. Сели и посчитали — мы сейчас вдвоём выполняем 27 профессий. Без выходных, отдыха. Нам этого очень не хватает. Иногда устаём, не выдерживаем. У нас есть помощники в Питере, которые приезжают, помогают развозить. Есть помощник по группе в ВКонтакте — Ира не всегда успевает отвечать. В отпуск очень хочется. Работника на ферму пока не нашли. Мечтаем. Мы уже на всё рукой махнули. Будь как будет. Есть такие фермы, где стоят роботы-доеры. Я считаю, что все хозяйства должны быть такого плана. Корова полностью на свободном выгуле, сама подходит, получает комбикорм и доется. На такой ферме достаточно двух человек на 150 дойных коров. И фермер не участвует в процессе — всё делают роботы.
У вас ведь не только коровы, но и свинки в хозяйстве имеются, верно?
Сергей: В эту зиму они нас и спасли, помогли прокормится. Считаю, что свинки и коровы — животные, которые должны содержаться вместе. Очень много остатков. Творог не получился, масло делаем — остаток куда? Всё свинкам. Вся сельхозка без свиней — это не дело. И свинка сытая, и нам дополнительная копеечка. Наша свинина людям очень нравится.
Ирина: Конечно! С первой травы молоко пошло жёлтое! Я тут на пробу отправляла одному человеку сметану, он говорит: «Классное масло! Я его мажу ножом». Конечно же, меняется качество продукта. Сейчас ещё трава молодая, сочная, много витаминов. И коровам лучше. Вот у нас телята есть зимние. Растут гораздо медленнее, чем апрельские. Они выпивают одинаковое количества молока, но апрельские по размеру уже почти такие же, как зимние.
Вопрос невесёлый, но всё же скажите, как у вас организован убой скота?
Сергей: Коровы умные. Всё понимают. Вот, когда вёл их на убой, они всё понимали. И я сам не смог. А возить дорого — у нас заработки не такие. Друзей приглашал. Есть друзья-охотники, они приехали и быстро всё сделали из ружья. Я против ножей, считаю, что это не гуманно, а так «бах» и всё. Это проще. Конечно, на бойнях лучше, но это дорого и у нас их очень мало. Отвезти, привезти надо.
А звери дикие тут водятся?
Сергей: Местные говорят, что опять появился волк. Это хорошо. Он лис и зайцев давит. Ещё говорят, медведь вернулся. Я пока не встречал. Его около четырёх лет вообще никто не видел. Лосей много стало. И к нам периодически заходят.
Чем своих коровок кормите?
Сергей: Кормим сеном и закупаем корма. Сена мало. У нас в этом году оно очень дорогое. Три года назад, когда мы только начинали, сено стоило около 1000 рублей за 250 килограмм. В этом году уже 1750 рубликов. И мы влетели — отдали 470 тысяч за зиму только на сено. У нас голов много, но дойных коров мало. Сейчас снова будем им сена закупать. Полей нет, чтобы самим заготавливать. В продаже имеется, но это стоит дорого, а чтобы взять у государства — таких земель практически нет. Всё уже раскуплено.
А если брать в аренду у собственников?
Сергей: У нас есть пример. Наш сосед взял в аренду 4 Га. Договорились, что он будет косить. Вспахал, корни повыдирал, заросли деревьев убрал, подготовил. Один год покосил. На следующий год хозяин приходит, говорит: «Спасибо и всего доброго!» А ведь для того, чтобы сенокос был нормальный, нужно тысяч пятьдесят вложить на один гектар. И ещё нужно подсаживать траву. Качество сена у многих местных ребят сейчас очень плохое. Никто этим не занимается. Техника убитая, старая. А коровам в рацион ещё желательны сырые корма. Я тут общался с одним фермером, так он поделился, что в его коровьем рационе 18 ингредиентов. Но сейчас он закрылся, потому что по-другому кормить не может, а так уже не по деньгам.
Что делаете с навозом?
Сергей: К нам экологи приезжали. Наказывать за навоз. Новый закон. Навозу сделали класс опасности 3 или 4. Потом, вроде как, отменили. А в прошлом году к нам приехали с предписанием, чтобы сделали навозохранилище. Оно должно быть бетонное. Пол тоже из бетона, чтобы в землю ничего не попадало. Я этот закон полностью поддерживаю. Не шучу. Но, понимаете, эту зиму мы не знали даже на что сено закупить. Были на грани. И как Вы себе представляете, чтобы я тут ещё бетоном всё заливал? Это же какие деньги!
А нет фирм, которые этот навоз собирают?
Сергей: Есть такие. Но ты сначала сам должен его положить, чтобы навоз целый год отлежался. Желательно еще чем-то накрыть. Фирмы собирают только отлежавшийся навоз. У немцев или финнов есть потрясающая программа. У них на новую ферму приезжает человек от государственных органов и привозит биогазовую установку. За то, что фермер за ней следит, ему еще денежка дополнительная падает. Если что-нибудь ломается, техник приезжает бесплатно. Установка выделяет газ, который по трубам поступает в хранилище государства, а на ферме остаётся жидкая субстанция, которую можно сразу на землю, как удобрение.
Государство вам помогает? Пользуетесь программами поддержки малых хозяйств?
Сергей: Мне помощь от государств, как таковая, даже не нужна. Вот если бы государство закупало у меня молоко, как в советские времена. По 150 рублей за литр. Других субсидий мне не нужно. У нас сейчас минимальная закупка — 24 рубля.
Как обстоит дело со сбытом продукции?
Сергей: Когда мы отвозили своё молоко на анализы, нам показывали результаты экспертизы магазинного масла. Молока там нет совсем: жиры животных, сухое молоко и немножко для вкуса что-то. А сырое молоко не нужно производителям. Надо же пригнать машину на ферму, сразу провести анализ, забрать молоко, где-то хранить — геморрой. Но люди заинтересованы в качественном молоке. Наш сезон начинается с сентября по май. Летом у нас хуже. На наше молоко жалоб нет. Наоборот, говорят, что сметана слишком жирная.
Продукты развозите сами?
Сергей: Был тут у нас с Ириной момент отчаяния. Сели и посчитали — мы сейчас вдвоём выполняем 27 профессий. Без выходных, отдыха. Нам этого очень не хватает. Иногда устаём, не выдерживаем. У нас есть помощники в Питере, которые приезжают, помогают развозить. Есть помощник по группе в ВКонтакте — Ира не всегда успевает отвечать. В отпуск очень хочется. Работника на ферму пока не нашли. Мечтаем. Мы уже на всё рукой махнули. Будь как будет. Есть такие фермы, где стоят роботы-доеры. Я считаю, что все хозяйства должны быть такого плана. Корова полностью на свободном выгуле, сама подходит, получает комбикорм и доется. На такой ферме достаточно двух человек на 150 дойных коров. И фермер не участвует в процессе — всё делают роботы.
У вас ведь не только коровы, но и свинки в хозяйстве имеются, верно?
Сергей: В эту зиму они нас и спасли, помогли прокормится. Считаю, что свинки и коровы — животные, которые должны содержаться вместе. Очень много остатков. Творог не получился, масло делаем — остаток куда? Всё свинкам. Вся сельхозка без свиней — это не дело. И свинка сытая, и нам дополнительная копеечка. Наша свинина людям очень нравится.
Вы довольны? Всё получается, что задумали или нет?
Сергей: У нас был план. Мы не могли сразу приобрести дойных коров. Купили тёлочек. А тёлочку, чтобы она давала молоко, надо сперва вырастить. 9 месяцев — беременность, 1,5 года не доим да ещё пока раздоишь. Проходит примерно 2,5 года. Мы запланировали выйти на 12 дойных коров. А сейчас вывели «Честный знак» («Честный знак» — зашифрованный цифровой код, позволяющий потребителю получить информацию о происхождении продукта) и мы схватились за голову. Хотели работать с маленькими магазинчиками, но теперь я для этого должен быть КФХ (крестьянско-фермерское хозяйство). А это для нас сразу несёт большие потери. Даже не налог пугает — электричество сразу будет стоить 15 рублей за 1КВ.
У нас рядом фермер разорился, вырезает всех коров. У него КФХ и он заплатил за три лампочки тысяч 28. Мишустин говорит, что у всех должны быть равные. У нас с «Мираторгом» должны? Теперь благодаря этому «честному знаку» мы не можем напрямую выйти на эти магазины. Я должен купить наклейку «Честный знак» и фиксировать товар в электронной системе. И за сутки до окончания срока годности моего молока оно уже не может пробиться. Получается так, что маленьким магазинчикам сейчас выгоднее покупать порошковое молоко с долгим сроком хранения. Или им надо каждый день со мной заморачиваться и мне отдавать остатки, а это люди, бумаги, бухгалтерия. Вот наша большая проблема. Как с этим работать? Обратились в администрацию, а она смотрит на нас: «давайте-давайте, нам тоже нужно отчитываться». Вот мы и просчитываем, нужно нам в это вписываться или нет.
На рынке торговать пробовали?
Ирина: Тоже история. Чтобы заинтересовать, администрация пригласила нас на выставку. Наша задача была съездить, посмотреть. Главное — общение. Хороший для нас опыт был. Места на рынке платные. Наш сосед фермер говорит, поехал туда, наторговал на 8000 рублей. К нему подходят вечером и говорят — с вас за место 16 000. У вас товаров много и за каждый нужно заплатить.
С учётом продукции сейчас стало строже. Как вам работается в новой системе контроля?
Ирина: «Честный знак» — это нереально. Серёга подоил молоко. Я всё бросаю, захожу в «Меркурий» («Меркурий» — информационная система, разработанная Россельхознадзором, которая контролирует оборот продукции животного происхождения), завожу. Потом решила, что из этой части сварю творог. Снова в «Меркурий» — 30 литров поставила заквашиваться на творог. Сварила творог. Опять в «Меркурий» — получилось столько-то кило творога. А если я испортила, то надо делать списание. Если у меня молоко-творог не купили, опять требуется оформление. Когда мне заниматься готовкой? Оборудование маркировки — это 90 тысяч рублей. Государство помогает. Каждая марка — это 3−4 рубля. Эти марочки ещё надо наклеить. И их нужно где-то взять, то есть ехать в Петербург. А кто творог варить будет? В итоге они усложнили нам жизнь.
Скажите, «овчинка стоит выделки»? Ваши усилия окупаются?
Ирина: Мы посчитали — у нас себестоимость 29 рублей, меньше никак не получается. И туда не включены ни техника, ни уборка, ни работа. То есть это корова съела-дала. А государством у нас закупается по 24 рубля. Чтобы нам иметь работника и обеспечить ему зарплату, нужно 3 коровы. Но эти 3 коровы нужно прокормить. А для этого нужно ещё 3 коровы. И если вычесть все налоги и затраты, то фермер должен начинать как минимум с 30−35 дойных коров. Это уже площади! А к этому стаду добавляются недойные коровы, безмолочницы. И выходит 60 голов. Это куда? Место, сено. А дальше вопросы сбыта начинаются.
Тяжело приходится?
Ирина: Был тяжелый период, когда у нас было две дойные коровы, а остальные подрастали. Сейчас мы остаёмся с пятью коровами, потому что растут затраты. Выживаем на продукте, который делаем. Если качественный продукт, безупречный, тогда берут. Мне приходится не коровами заниматься, а делать конечный продукт, чтобы выжить. Люди хотят покупать качественный продукт, но возле дома и с быстрой доставкой. Нас только двое, а до города ехать 2 часа. Сейчас катаемся раз в неделю в Питер с доставкой в определенные дни.
А не станет легче, если объединиться с другими фермерами?
Ирина: Мы это пробовали. По началу вроде неплохо, а потом начинается — каждый смотрит в твою тарелку, вдруг ты супчик пожирнее ешь. К сожалению, фермеры нищие. Им приходится выживать. Есть товарищи, которые мутят. Правда, у меня всего одна корова, но я буду вами руководить. У нас многие друзья хотят переехать в деревню, но боятся. Школы, детские сады. Боятся, как будут реализовывать продукцию. А есть семья, которая была вместе, потом развелись. Теперь каждый из них отдельное КФХ. Получили гранты. Но под грант нужно иметь 10 коров, а у них на двоих 10 коров. И вот они гоняют их туда-сюда под проверки. Я ни в чём не обвиняю, каждый крутится, как может. С другими тоже страшно связываться. Земле хозяин нужен. Когда нет хозяина, это не то. А хозяин — это когда ты от начала до конца. Это 100−150 лет. Три поколения. Дочка смотрит на нас и ей не хочется. А нам, чтобы грант получить, нужна прописка Ленинградской области — мы в Санкт-Петербурге прописаны. А чтобы её получить, нужно зарегистрировать дом. А чтобы зарегистрировать дом, нужно больше земли, а чтобы получить землю, нужна прописка Ленинградской области. Но мы не унываем. Работаем, живём, кормим людей вкусненьким. Они благодарят и обращаются снова — это радость. Жизнь может быть недолгой, но счастливой — это наш принцип.
Сергей: У нас был план. Мы не могли сразу приобрести дойных коров. Купили тёлочек. А тёлочку, чтобы она давала молоко, надо сперва вырастить. 9 месяцев — беременность, 1,5 года не доим да ещё пока раздоишь. Проходит примерно 2,5 года. Мы запланировали выйти на 12 дойных коров. А сейчас вывели «Честный знак» («Честный знак» — зашифрованный цифровой код, позволяющий потребителю получить информацию о происхождении продукта) и мы схватились за голову. Хотели работать с маленькими магазинчиками, но теперь я для этого должен быть КФХ (крестьянско-фермерское хозяйство). А это для нас сразу несёт большие потери. Даже не налог пугает — электричество сразу будет стоить 15 рублей за 1КВ.
У нас рядом фермер разорился, вырезает всех коров. У него КФХ и он заплатил за три лампочки тысяч 28. Мишустин говорит, что у всех должны быть равные. У нас с «Мираторгом» должны? Теперь благодаря этому «честному знаку» мы не можем напрямую выйти на эти магазины. Я должен купить наклейку «Честный знак» и фиксировать товар в электронной системе. И за сутки до окончания срока годности моего молока оно уже не может пробиться. Получается так, что маленьким магазинчикам сейчас выгоднее покупать порошковое молоко с долгим сроком хранения. Или им надо каждый день со мной заморачиваться и мне отдавать остатки, а это люди, бумаги, бухгалтерия. Вот наша большая проблема. Как с этим работать? Обратились в администрацию, а она смотрит на нас: «давайте-давайте, нам тоже нужно отчитываться». Вот мы и просчитываем, нужно нам в это вписываться или нет.
На рынке торговать пробовали?
Ирина: Тоже история. Чтобы заинтересовать, администрация пригласила нас на выставку. Наша задача была съездить, посмотреть. Главное — общение. Хороший для нас опыт был. Места на рынке платные. Наш сосед фермер говорит, поехал туда, наторговал на 8000 рублей. К нему подходят вечером и говорят — с вас за место 16 000. У вас товаров много и за каждый нужно заплатить.
С учётом продукции сейчас стало строже. Как вам работается в новой системе контроля?
Ирина: «Честный знак» — это нереально. Серёга подоил молоко. Я всё бросаю, захожу в «Меркурий» («Меркурий» — информационная система, разработанная Россельхознадзором, которая контролирует оборот продукции животного происхождения), завожу. Потом решила, что из этой части сварю творог. Снова в «Меркурий» — 30 литров поставила заквашиваться на творог. Сварила творог. Опять в «Меркурий» — получилось столько-то кило творога. А если я испортила, то надо делать списание. Если у меня молоко-творог не купили, опять требуется оформление. Когда мне заниматься готовкой? Оборудование маркировки — это 90 тысяч рублей. Государство помогает. Каждая марка — это 3−4 рубля. Эти марочки ещё надо наклеить. И их нужно где-то взять, то есть ехать в Петербург. А кто творог варить будет? В итоге они усложнили нам жизнь.
Скажите, «овчинка стоит выделки»? Ваши усилия окупаются?
Ирина: Мы посчитали — у нас себестоимость 29 рублей, меньше никак не получается. И туда не включены ни техника, ни уборка, ни работа. То есть это корова съела-дала. А государством у нас закупается по 24 рубля. Чтобы нам иметь работника и обеспечить ему зарплату, нужно 3 коровы. Но эти 3 коровы нужно прокормить. А для этого нужно ещё 3 коровы. И если вычесть все налоги и затраты, то фермер должен начинать как минимум с 30−35 дойных коров. Это уже площади! А к этому стаду добавляются недойные коровы, безмолочницы. И выходит 60 голов. Это куда? Место, сено. А дальше вопросы сбыта начинаются.
Тяжело приходится?
Ирина: Был тяжелый период, когда у нас было две дойные коровы, а остальные подрастали. Сейчас мы остаёмся с пятью коровами, потому что растут затраты. Выживаем на продукте, который делаем. Если качественный продукт, безупречный, тогда берут. Мне приходится не коровами заниматься, а делать конечный продукт, чтобы выжить. Люди хотят покупать качественный продукт, но возле дома и с быстрой доставкой. Нас только двое, а до города ехать 2 часа. Сейчас катаемся раз в неделю в Питер с доставкой в определенные дни.
А не станет легче, если объединиться с другими фермерами?
Ирина: Мы это пробовали. По началу вроде неплохо, а потом начинается — каждый смотрит в твою тарелку, вдруг ты супчик пожирнее ешь. К сожалению, фермеры нищие. Им приходится выживать. Есть товарищи, которые мутят. Правда, у меня всего одна корова, но я буду вами руководить. У нас многие друзья хотят переехать в деревню, но боятся. Школы, детские сады. Боятся, как будут реализовывать продукцию. А есть семья, которая была вместе, потом развелись. Теперь каждый из них отдельное КФХ. Получили гранты. Но под грант нужно иметь 10 коров, а у них на двоих 10 коров. И вот они гоняют их туда-сюда под проверки. Я ни в чём не обвиняю, каждый крутится, как может. С другими тоже страшно связываться. Земле хозяин нужен. Когда нет хозяина, это не то. А хозяин — это когда ты от начала до конца. Это 100−150 лет. Три поколения. Дочка смотрит на нас и ей не хочется. А нам, чтобы грант получить, нужна прописка Ленинградской области — мы в Санкт-Петербурге прописаны. А чтобы её получить, нужно зарегистрировать дом. А чтобы зарегистрировать дом, нужно больше земли, а чтобы получить землю, нужна прописка Ленинградской области. Но мы не унываем. Работаем, живём, кормим людей вкусненьким. Они благодарят и обращаются снова — это радость. Жизнь может быть недолгой, но счастливой — это наш принцип.
